Концепт традиции в российском идеологическом пространстве

Аннотация

Ключевые слова

Понятие "традиция" в нашей стране нередко употребляется в искаженном виде как противниками, так и сторонниками традиционализма. Эта ситуация напоминает некогда имев­шую место практику употребления понятия "средневековый" в значении "отсталый". Прежде чем негативный миф о Средневековье как "темных веках" (dark ages) был разрушен усилиями независимых историков, в частности представителей французской "школы Анналов", он успел создать немало проблем для развития медиевистики.

Таким же образом сегодня обстоит дело и с традициологией. Использование понятий из концептосферы "традиции" до сих пор не свободно от неуместной оценочности, методологиче­ски сомнительного разделения обществ на "открытые" и "закрытые" и т.п.

В англоязычном контексте, в отличие от русского, концепт "традиции" распадается на два понятия: traditional и conventional. "Traditional" обозначает принадлежность к историческо­му механизму передачи коллективного опыта. Русская община, символизм британской монар­хии, германская мечта об объединении Европы – все это ряд конкретных трансисторических явлений, которые могут быть объединены в рамках понятия традиции.

"Conventional" обозначает явления, вошедшие в коллективную память именно как ре­зультат каких-то соглашений. Это ситуация скорее конвенциональная, договорная, она не при­надлежит к сфере социальных и культурных архетипов.

Учитывая, что культурная и социальная системы в значительной степени структуриро­ваны как язык, можно уподобить механизм традиции некоторым лингвистическим моделям. Не в последнюю очередь здесь применима модель порождающей грамматики знаменитого лингви­ста Наума Хомского, объединяющая два структурных уровня, deep structure и software structure ("глубинная" и "поверхностная" структуры) [3; 5]. Правда, отношения между верхним и нижним уровнями "традиции" более динамичны. В рамках Традиции "традиция" и "конвенция" актив­но влияют друг на друга.

Сегодня российское научное сообщество нуждается в создании нескольких конкуриру­ющих программ в рамках "исследований традиции" (tradition researching). Необходимо созда­ние нескольких научных групп, которые могли бы развивать это направление исследований независимо друг от друга.

Вполне продуктивно на сегодняшний день определение традиции, которое дают С.А. Мадюкова и Ю.В. Попков: "В современных локальных сообществах неотрадиционализм харак­теризует ситуацию использования традиции для обоснования социальным субъектом выбира­емого будущего поведения через референцию к авторитету прошлого" [2, с. 5].

Приверженцы "патриархальности" и их оппоненты-модернизаторы могут быть спокой­ны. Речь идет не о возвращении к обычаям и институтам прошлого, будь то реставрация мо­нархии или проект "СССР-2", но о перезагрузке самих механизмов преемственности в культуре и обществе. Главная цель – поиск точки сборки традиции и ее самовоспроизводство, а не соби­рание тех или иных образцов исторического антиквариата.

Ключевой для России момент срыва традиции – церковная "реформа" XVII века. Цер­ковный Раскол был инициирован сверху светской властью. Народная теократия и народная Церковь стали невозможны, приостановилось формирование христианской нации.

Раскол XVII века во многом предопределил 1917 год – кардинальный слом всей обще­ственной парадигмы. Продолжение этого слома – уничтожение крестьянства, русской общины и размывание общинного сознания.

Разрыв 1991–1993 гг. вряд ли требует специальной характеристики: эти события еще свежи в коллективной памяти народа.

Часто приходится слышать: "Каждый выбирает традицию так, как считает нужным". Или: "Не фальсификация ли всякий разговор о традиции?"

Фундамент традиции есть то, что обладает безусловной ценностью для большинства. В России это победа над фашизмом, православная самоидентификация и принципы справедли­вого общества. Определяющими здесь должны являться ценности большинства, а не элитар­ный "разброс мнений" и "консенсус". Традиционализм не попытка вытащить из прошлого чего-то одного в ущерб другому, а накопление коллективного опыта. Оно невозможно в условиях ис­торических разрывов, расколов и верхушечных переворотов, как это бывало в русской истории. Поэтому элементы традиции служат не фетишем, но ориентиром. Они должны не разделять, а объединять людей.

Характерный пример. Политические расхождения сторонников Новороссии не мешали им сражаться за независимость их родины. Кто-то сравнивал ДНР и ЛНР с "Молодой республи­кой Советов", зажатой в кольце фронтов, а кто-то, напротив, воспринимал происходящее по аналогии с Белым Доном, Добровольческой армией, Ледяным походом. О чем это говорит? О том, что перед лицом настоящих испытаний национально мыслящие русские интеллектуалы едины. Обе стороны выступили против украинского либерал-нацизма, против наследников Пет-люры, Бандеры, Шухевича и Гитлера.

Можно поставить вопрос шире: как реконструировать традицию, как нащупать ее "точку сборки"? Для начала необходимо научиться слушать друг друга. Серьезный анализ состояния традиции в России дают авторы социально-политического сборника "Перелом". Они, в частно­сти, уверены: консенсус на основе традиции "отражает собирательную точку зрения российско­го большинства, не раскалывая его на "левых" и "правых". Она отвечает сегодняшней полити­ческой ситуации" [4, C. V). Другое положение, проходящее сквозь тексты всех авторов, состоит в следующем: традиция не то, что априори получило "сертификат исторического соответ­ствия". Традиция – это то, о чем договариваются. Если надо, договариваются вновь, повторно – как бывшие "красные" и "белые". Договариваются перед лицом новых исторических испыта­ний и вызовов. В этом суть национального консенсуса. Вот почему политолог Елена Жосул в статье о "Переломе" констатирует необходимость "договариваться во имя общих целей и свя­тынь, которые важнее, чем изысканные особенности собственной идеологической концепции, столь дорогой сердцу" [1].

Задача состоит не в том, чтобы настоять на готовом понимании традиции, а в том, что­бы поддерживать процесс ее обсуждения. Генезис традиции должен стать делом каждого чело­века, осознающего принадлежность к русской культуре, мотивацией его гражданской активно­сти.

Библиографические ссылки

Автор

Для цитирования