Русский консерватизм перед проблемой самоидентификации

Аннотация

Ключевые слова

Проблема консерватизма в России давно перестала быть кулуарной. Сегодня она обсуждается не только на уровне вузов и думских партий. В феврале 2014-го года о консерватизме подробно говорилось в рамках семинара Общероссийского народного фронта (ОНФ) "Базовые ценности консерватизма", который проходил в штаб-квартире ОНФ. Консервативная проблематика обсуждалась в мае 2014-го года на форуме "Бердяевские чтения", организованном Фондом "Институт социально-экономических и политических исследований" (ИСЭПИ).

Под эгидой ИСЭПИ увидело свет издание с интересным названием "Тетрадь по консерватизму", под общей редакцией политолога и социолога Дмитрия Бадовского. Издание представляет собой альманах, в котором обсуждаются вопросы применимости консервативного дискурса в российской общественно-политической реальности. Здесь представлены взгляды и мнения начальника управления внутренней политики Олега Морозова, главного редактора агентства "Россия сегодня" Дмитрия Киселева, советника президента Сергея Глазьева, председателя думского комитета по образованию Вячеслава Никонова, завкафедрой общей политологии ВШЭ Леонида Полякова и других известных политиков, политологов, представителей депутатского корпуса и лидеров медиарынка. Подробнее об этом можно прочитать в материале Михаила Рубина [6]. И вышедшая, и все последующие "тетради", как стало известно, будут регулярно распространяться в ведущих вузах страны и в местных администрациях. И это закономерно. Реальный, а не газетный консерватизм невозможен без участия всего общества.

Историк XIX века Поль да Лагард в свое время справедливо сказал: "Для того чтобы быть консерватором, необходимы обстоятельства, достойные консервации" [3]. Фраза Лагарда – не что иное как вопрос о сущности того или иного консерватизма. Нас интересует сущность консерватизма российского.

Правящий класс неоднократно в истории России запускал сценарий прерывания традиции – бюрократическую "перестройку". Так было во время церковной реформы (Раскола), в начале XVIII века, в 1917-м, в 1991-м. Всякий раз при этом происходило ужесточение условий договора власти и общества (например, продолжение петровских реформ потребовало ужесточения крепостного права). Вековую политику российского правящего класса можно определить как перманентную революцию сверху, которая приводила к искусственной остановке генезиса национальной традиции. Вспомним историческую фразу А.С. Пушкина о династии Романовых. "Вы истинный член вашей семьи... – сказал тогда Пушкин великому князю, – tous les Romanof sond révolutionnaires et niveleurs (все Романовы революционеры и уравнители)" [4, C. 421]. И в пару к ней другую, произнесенную поэтом Максимилианом Волошиным в 1920-е гг., когда он дал Петру Первому поэтическое определение – "земли Российской первый большевик".

Очевидно, что в результате спровоцированного сверху церковного Раскола и последующей волны светского и церковного реформизма (петровское и послепетровское время, деятельность Феофана Прокоповича, принятие системы гражданских "чинов") возникло бюрократическое государство, которое проводило в стране политику внешнего управляющего. Эта модель закрепилась, сохранилась в девятнадцатом веке и ужесточилась в двадцатом. В итоге каждый новый исторический отрезок – это понижение по сравнению с предыдущим.

Перманентная "революция сверху" не имела ничего общего с консервативной мыслью. Напротив, это противоположные по сути явления. Мысль о подспудном конфликте казенного либерализма власти и консервативного русского общества принадлежит не только славянофилам. Ее разделяли и в Европе. О том, что в России "чуждое народу правительство", писал небезызвестный маркиз Астольф де Кюстин, посетивший Россию во времена Николая I. А знаменитый культуролог Освальд Шпенглер в своём "Закате Европы" обозначил отношения российского государства и русского общества термином "псевдоморфоза", взятым из геологического словаря (от греч. "псевдо" – ложь, и "морфос" – "форма" – кристалл или минеральный агрегат, находимым в не свойственной данному минералу форме, которая повторяет форму другого минерала или биологического тела [5]).

Русский консерватизм принято иногда отсчитывать от князя Михаила Щербатова и его сочинения "О повреждении нравов в России". Примечательно, что этот консервативный памфлет находился под цензурным запретом много десятилетий: написанный в конце 1787-м году, он был впервые опубликован только в 1858-м, да и то не на родине, а в лондонской Вольной русской типографии усилиями А. И. Герценом. В какой-то мере, тем не менее, представителями русского консерватизма считаются Константин Победоносцев и царь Александр III, который осуществлял редкий для России разворот государства в консервативном направлении.

Консервативную русскую философию принято связывать с трудами ранних славянофилов, прежде всего Константина Аксакова, где он с самого начала приобретает социальную, "народническую" окраску. Славянофилы противопоставляли себя "официальной народности", что отразилось в трениях вокруг журнала "Москвитянин". Историкам хорошо известна записка славянофила Константина Аксакова Александру II. "Русский народ не революционен и не претендует на участие в политике, – пишет К. Аксаков. – Поэтому событий, подобных тем, что имели место в якобинской Франции, в России ждать не стоит. Но взамен пусть власть оставит народу его право на внутреннюю жизнь, вековой уклад, традицию общины" [1, C. 49].

Попытка разделения политических и культурных полномочий оказалась утопией, а золотой сон русского консерватора коротким. Власть не соблюдала означенные границы. Проект России идеологически оформлялся как Просвещение "сверху" (в отличие от европейского Просвещения "снизу"), то есть как право "просвещённой" компрадорской элиты безраздельно повелевать "непросвещённым" народом. Причем трудности проекта списывались реформаторами на предрассудки и "косность" населения. Эту идеологию в общих чертах унаследовали советский и постсоветский периоды. Показательна расшифровка крестьянами аббревиатуры ВКП (б) – "Второе крепостное право – большевиков". Или шутка 1990-х: "Раньше у нас было 15 олигархов, которые назывались "Политбюро". Теперь они никак не называются".

Постсоветский период – время очередного исторического разрыва. Отказ от советской идентичности, провозглашенный в конце 1980-х, произошел "в никуда". Общество не вернулось ни к какой другой линии развития, ни к какой системе ценностей. Пока общество не определится с собственной историей, консерватизм не займет должное место на общественно-политической карте.

Сегодня мы стоим перед необходимостью апгрейда консервативной идеи, которая в России должна быть соединена с традиционализмом. В противном случае российский консерватизм будет оставаться пустой идеологической формой.

Рано или поздно консервативный тренд будет официально востребован правящими элитами, но когда это произойдет и каким результатам приведет, пока что сказать довольно сложно. Дело может закончиться очередной политической фикцией. Например, элита может превратиться в "консерваторов", чтобы обосновать свое эксклюзивное право на владение приватизированными ресурсами. Уже сегодня можно наблюдать постепенную замену деактуализировавшейся идеологии либерализма идеологема-ми национального консерватизма. Вар-дан Багдасарян характеризует сегодняшнюю версию консерватизма как "аппаратный консерватизм" [2]. Он пишет: "Бывшие коммунисты и комсомольцы массово превратились в одночасье в убежденных либералов, а затем столь же дружно и столь же стремительно перезаписались в консерваторов".

Консервативный идеал в России не исчерпан, но важно наполнить его адекватным содержанием. По всей видимости, новый русский консерватизм будет не только связан с традиционализмом, но и окажется социалистическим в умеренном понимании этого термина. Ему придется вобрать в себя как ценности традиционной нравственности, так и идею социальной справедливости. Неизбежность такого слияния диктуется внутренними и внешними причинами: и русской традицией, и политической логикой последних десятилетий.

Традиция и, в частности, социальная справедливость – основа российской консервативной мысли в ближайшем будущем.

Литература

Автор

Для цитирования